ГлазьевСергей Глазьев, называя президента Украины \»нацистом\», возможно, нарушает этикет и поступает политически неграмотно даже с точки зрения Кремля, но зато советник президента России блюдет древнюю общечеловеческую традицию демонизации врага.

Слово \»нацизм\», как известно, в оригинале обозначает гитлеровскую идеологию \»национал-социализма\». Советские словари определяли нацизм как одно из названий \»германского фашизма\».

В мировоззрении и поступках президента Украины Петра Порошенко, разумеется, мало что даже отдалённо напоминает гитлеровскую идеологию и практику, даже если оставить за скобками \»расовую теорию\». Поэтому резкие слова Глазьева в адрес Порошенко и украинского правительства для людей, знающих ситуацию на Украине, характеризуют скорее самого Глазьева, чем Порошенко.

Ещё недавно о \»неонацистах, захвативших власть в Киеве\» говорили и Кремль, и российский МИД. После избрания Петра Порошенко президентом тональность и словоупотребление несколько изменились. Но националист и социалист Глазьев не сумел или не захотел преодолеть инерцию — и опять причислил своих врагов к национал-социалистам. Кремлю пришлось Нажать не очень внятно, но отмежеваться от заявлений путинского советника.

Традиция демонизировать, \»расчеловечивать\» образ врага, называя его при этом не тем, чем он является на самом деле, существовала, наверное, у всех народов мира — и у многих сохраняется до сих пор.

Крещёные басурмане

В русском языке этой традиции тоже не одна сотня лет. \»Вот затрещали барабаны — и отступили басурманы\». \»Басурман\» — это, как нам объясняют филологи, слово \»мусульманин\», видоизменившееся в восточных тюркских языках и оттуда ещё в древности заимствованное предками нынешних русских.

Понятно, что солдаты наполеоновской армии не были мусульманами — но перенести на них прозвище векового врага было легко и естественно. В этом смысле академик Глазьев поступает в точности так же, как лермонтовский дядя-солдат.

После страшной войны с немецко-фашистскими захватчиками советские люди стали походя называть \»фашистами\» многих неприятных им, но не имеющих к фашизму отношения людей, причём это делали как низы, так и верхи, на официальном уровне. Хрестоматийный пример: \»фашистской кликой\» оказался режим югославского лидера, героя войны с фашизмом Иосипа Броз Тито, не пожелавшего полностью подчиниться Сталину.

В современной, постсоветской России традиция была продолжена. Самым ярким её проявлением \»до Украины\» была, пожалуй, риторика в отношении балтийских стран, прежде всего Латвии и Эстонии.

Двадцать лет подряд российский МИД и многочисленные официальные лица с то нараставшей, то спадавшей интенсивностью говорили не только о дискриминации русских, но и о \»пронацистских властях\», \»героизации нацистов\», в последние годы — о \»реабилитации нацизма\» в этих двух странах.

Неарийские нацисты

В отличие от нынешней ситуации с Украиной, в случае с балтийскими странами у Москвы был формальный повод для таких обвинений: после обретения независимости Эстония и Латвия, выстраивая собственный \»государственный миф\», включили в него в качестве \»борцов за свободу\» ветеранов Второй мировой войны, воевавших на немецкой стороне.

Но это имело лишь очень косвенное отношение к нацизму: ветеранов чествовали как сражавшихся против Советской России, а не за Гитлера. К тому же эстонцы или латыши (а не \»чистокровные арийцы\») по определению не могли быть нацистами; ни ветераны, ни те, кто отдавал им почести в эти последние двадцать лет, никак при этом не пропагандировали идеологию национал-социализма.

И уже совсем никакого отношения к фашизму или нацизму не имели ни право-либеральные, реформаторские, проевропейские правительства Эстонии и Латвии, ни их избиратели, регулярно сменявшие их на свободных выборах.

Московские политики не могли этого не видеть, но сознательно произносили слова о \»пронацистской\», а не об \»антироссийской\» политике, что было бы по сути верно. Отчасти расчёт был на то, что подозрения в \»нацизме\» подпортят отношение к странам Балтии в Европе. Не сработало, подпорченными оказались лишь отношения россиян с народами Балтии.

Бедность новояза

Социолог и известный блогер Алексей Рощин, раздумывая над реакцией официальной России на Майдан, предположил, что кричащая неадекватность и анахроничность ярлыков вызвана ещё и тем, что российская пропаганда пока не выработала собственный, более современный понятийный аппарат и продолжает пользоваться советским словарём.

\»Пришлось возвращаться к тому же языку совка. И в нем удалось отыскать последний шанс \»перебить\» очарование Майдана – наклеить на него страшный ярлык \»фашистский\». \»Фашизм\» — это такой же совковый мем, как и \»революция\», только с противоположным знаком. Если \»революция\» обозначает все самое хорошее, что только может быть, то \»фашизм\», наоборот – все самое плохое\», — писал Рощин Нажать в своём блоге ещё в марте.

С другой стороны, российские политики и работники обслуживающих власть средств массовой информации и не пытались изобретать и внедрять какой-то новый язык для описания своих чувств к Майдану. Зачем, если и старый пока работает довольно-таки неплохо?

Юри Вендик, BBC Russian
Добавить комментарий