\»…Зять президента за одну ночь украл Криворожсталь!\» – эту фразу Виктор Ющенко переносил с митинга на митинг во время оранжевой революции, вычленяя для народного возмущения конкретный объект ненависти. Жизнь в \»новой Украине\», о которой тогда говорили, не предвещала Виктору Пинчуку ничего хорошего.
Юлия Тимошенко, которая 12 лет назад была соседкой Пинчука по офису в НИИ трубной промышленности Днепропетровска, а потом оказалась во главе движения сопротивления его тестю, желала видеть Пинчука как минимум в бегах.
Однако многие надежды тех морозных дней не оправдались, а потери Пинчука ограничились нервами, злополучным меткомбинатом и половиной Никопольского завода ферросплавов. Терпимо как для антигероя Майдана.
Пинчук по-прежнему занимает второе место среди самых богатых граждан Украины. Он как был, так и остался в группе наиболее влиятельных людей страны. Только теперь укрепляет свой статус не родством с президентской семьей, а контактами с тяжеловесами мировой политики.
В 1990-х, когда он вышел на орбиты Леонида Кучмы, Пинчук был как миф, о котором все слышали, но никто не видел. Пять лет назад в заметке о Пинчуке британский журнал \»Eurobusiness\» допустил несколько ошибок: мало того, что обозначил его бизнесменом из Донецка, так еще и назвал акционером \»Приватбанка\».
Во время первого общения с журналистами в 2001 году в Миргороде, на выездном съезде \»Трудовой Украины\», Пинчук говорил сквозь сжатые зубы. С тех пор он изменился – стал самым публичным из олигархов.
Одиозная слава преследует Пинчука, но в остром уме ему не откажешь. Он первым из своего класса начал проект \»олигарх с человеческим лицом\», который увлек его настолько, что грань между циничным расчетом и искренним порывом начала исчезать, а Криворожсталь в памяти людей – забываться.
Сегодня Пинчук – это фактор политики страны. И задачей данной публикации не является его осуждение, для чего есть множество причин в прошлом, или оправдание, на что нацелена его деятельность сейчас.
Это интервью с Пинчуком \»Украинская правда\» записывала в несколько этапов. Началось оно две недели назад в Ялте, в час ночи после ежегодной конференции YES, а закончилось в воскресенье – Пинчук отвечал по телефону из окрестностей Монако.
Иногда выходило сумбурно, а в некоторых местах Пинчук закрывал тему с полуслова. Люди, чье состояние оценивают в 7 миллиардов долларов, никогда не станут выливать душу на публике.
…В 2004 году, Пинчук был хоть и большой, но лишь турбиной в ледоколе Леонида Кучмы. Сегодня он – корабль под вольными парусами. Начиналось же все десять лет назад, когда Пинчук начал карьеру политика. С этих воспоминаний и завязалось интервью.
– Десять лет назад, в 1997 году, вы, уже крупный днепропетровский бизнесмен, решили стать политиком, баллотироваться в парламент. Зачем вам это было нужно? Как вы прожили эти десять лет?
– Я прожил их счастливо. Примерно десять лет назад, чуть больше, я познакомился со своей любимой женщиной. И примерно десять лет назад я стал думать о парламенте. И спасибо Всевышнему за то, что эта женщина со мной, а парламент уже без меня.
В то время политика была для меня совершенно неорганичной. Но мое поколение бизнесменов массово принимало участие в выборах, и многие люди начали говорить: \»Вот, все идут в парламент, и ты тоже должен\».
Я долго думал, а заводской коллектив меня выталкивал: \»Виктор, ты должен идти!\». И тогдашний председатель правления говорил: \»Ты должен лоббировать интересы завода\». Так я зрел–зрел, несколько раз менял решение, советовался с Леной (Франчук). В итоге я решился. И считаю, что для того периода это было оправдано.
– Тогда бизнесмен шел в парламент заработать.
– Я не шел заработать, потому что я тогда уже контролировал два завода.
– Тогда лоббировать…
– Ну, это была лишь одна из мотиваций. Я, как и другие из того поколения бизнесменов, которые баллотировались в парламент, надеялся что–то изменить. Потому что мы были продвинутыми людьми, первым поколением успешных, и мы хотели реализовать себя.
И, если честно, в тот момент Лена говорила: \»Не ходи в парламент, я не хочу. Я и так живу в политической семье, я хочу, чтобы ты меня вытащил из политики\».
И это меня заставило сомневаться и много раз менять свое решение. А потом Лена говорит: \»Давай я посоветуюсь с папой\».
Леонид Данилович меня тогда знал, но не так близко. И он сказал: \»Если у него есть шанс победить, пусть идет, потому что сильные люди в парламенте нужны\».
– О вас писали в одном из западных журналов, что округ в Днепропетровске, по которому вы избирались в парламент, стал как приданое на свадьбу.
– Это бред сумасшедшего!
Когда началась избирательная кампания, я был совершенно \»левый\», неподготовленный к этому, и у меня были все шансы проиграть. Я лично проводил огромное количество встреч у подъездов.
Это была настоящая сумасшедшая электоральная победа, когда главными конкурентами выступали депутат от этого округа Виктор Веретенников и социалист Виталий Шибко. Они там были очень популярны! То есть я выиграл у очень известных политиков.
Мне говорили: \»Витя, это вообще авантюра, у тебя нет никаких шансов\». А когда я уже начал кампанию, то понял, что не имею права проиграть. Я выиграл на всех участках, без какого–либо админресурса. Для меня это было сумасшедшее испытание и драйв! Была суперская кампания! Потом наши ролики, которые мы вместе придумали, даже победили на каких–то фестивалях.
– Когда вы по–настоящему начали карьеру политика, был 1998 год…
– Только нас избрали и мы пришли в парламент, то начали нас, бизнесменов загонять в одну большую провластную фракцию… Потом мы с Леной и Ромой (сын Елены Франчук от первого брака) поехали на новогодние каникулы в Мексику.
Я сидел на берегу Тихого океана и думал: \»Мы – молодые, новые, современные… Надо что–то менять. Все, надо создавать свою фракцию\». Я это придумал, потом вернулся из отпуска, предложил Андрею Деркачу, Игорю Шарову, еще кому–то: \»Ребята, давайте создадим что–то свое, будем ориентироваться на себя\». Так появилась фракция \»Трудовая Украина\».
– Тогда был еще один субъект, на который можно было ориентироваться. Его звали Павел Лазаренко…
– Думаю, что Лазаренко как никто помог мне победить на выборах. Он бросил все силы, чтоб меня завалить, и в этом для меня был свой драйв!
Я был первый, кто в области, может, и в стране решился открыто ему противостоять, публично, по телеканалам… Меня стали узнавать люди на улице, подходили поблагодарить. Я начал открыто оказывать ему сопротивление.
А Лазаренко открыто ходил на встречи и агитировал против меня. Но я знаю, что в кругу своих коллег он хвалил меня, а потом признался и мне: \»Ну ты молодец! Кампанию вел классно!\», и говорил своим соратникам, показывая на меня: \»Вот, учитесь у него!\».
– Корни вашего конфликта с Тимошенко уходят в те времена?
– Всегда в прошлом есть корни, которые ведут в будущее.
– Если бы Лазаренко не сбежал, он бы победил Кучму на выборах президента?
– Я иногда думаю об этом человеке. (Пауза) Я не знаю, как бы складывалась его судьба здесь. Он бы всегда пытался играть активную роль. Но я считаю, что он бы никогда не победил на выборах президента.
– Вы руководствовались такой же уверенностью, когда на выборах 2004 года поддержали Януковича против Ющенко?
– Я никогда не говорил, что Ющенко не сможет победить на выборах президента. Наоборот, я всегда считал, что его рейтинг высок и что у него есть шансы.
В тот момент, в 2002 году, я думал, что правильно было бы, чтобы премьером стал Сергей Тигипко. Но Янукович очень быстро набирал. И когда Леонид Данилович назначил его премьер–министром, мы встретились с Виктором Федоровичем, переговорили, я ему сказал: \»Мы думали о другом кандидате. Но решение принято. Даю слово, что мы будем делать все от нас зависящее для вашей победы\».
– О чем вы жалеете из поступков 2004–го года?
– Хотите, чтобы я был слишком откровенен?
– Вы можете быть откровенным настолько, насколько хотите.
– Я жалею, что лично принимал участие в приватизации Криворожстали. Но об этом я говорил и раньше. А других откровенностей сейчас вы от меня не дождетесь.
– Сейчас вы часто и активно используете образ оранжевой революции.
– Я?
– Да. Например, на последней ялтинской конференции она присутствовала в ваших роликах.
– А, ну извините, этот факт не вычеркнешь из истории… Надо разделять вождей и людей, которые пришли на Майдан по зову ценностей. Не на сцену, а на Майдан! И кстати, запруженный людьми Майдан, который мы вставили в ролики Ялтинской конференции – это картинка не с Оранжевой революции, а с концерта Элтона Джона.
– Но разве вы не согласны, что люди пришли на Майдан, ведомые своим несогласием с поступками Кучмы?
– Нет, я так не думаю. Они считали, что их хотят обмануть, и выступили с протестом. Я думаю, что для большинства Кучма тогда уже стал историей. Их интересовали Ющенко и Янукович. На Майдан шли не против Кучмы.
– Правда, что Ющенко мог оказаться на месте Януковича? Быть преемником Кучмы?
– Я Леониду Даниловичу задавал вопрос, уже в 2005–м году: \»А могли бы вы мне рассказать, как произошло, что в конце 1999 года, после вашей второй победы на выборах президента, вы остановили свой выбор именно на Ющенко?\». Он говорил: \»Я хотел проведения в стране радикальных реформ. И я остановил свой выбор на Ющенко как на либеральном экономисте\».
Наверное, существовал шанс, что Виктор Андреевич мог работать премьером и дальше. Я думаю, много чего подкосил кассетный скандал.
– За последние три года вы дали несколько интервью, однако ни в одном из них вы не сказали, кого вы считаете организатором кассетного скандала. Сейчас можете назвать?
– Я не знаю. Я могу просто повторить известную вещь, что когда мы наняли \»Кролл\» (американское детективное агентство) провести свое расследование, то мы доказали, что Мельниченко врал. Он не мог записывать из–под дивана, потому что в этой точке шел шум. А на пленках его не было.
Мы долго не могли понять во время эксперимента, отчего возникает этот шум. Но выхожу я из кабинета президента, а прямо в этом месте за стеной стояла рамка металлодетектора. Я говорю: \»Выключите рамку\». Выключили рамку, звук пропал. Включили рамку – опять пошли помехи. Но ведь металлодетектор же работал постоянно!
Значит, он врал, и разговоры записывались как–то иначе. Мы доказали это все просто физически. Мое мнение – это все записывалось на оборудовании, которое где–то в советские годы было установлено в стенах администрации президента.
– Вы знаете, через несколько лет после того расследования представители \»Кролл\» в одном из интервью признались, что у них была задача четко показать, что Кучма невиновен.
– Нет, такого они не могли говорить. Был же контракт, такой задачи не стояло. Да они, являясь американской фирмой с высочайшей репутацией, никогда бы за такую некорректную задачу и не взялись!
– В 2004 году в известном интервью \»Зеркалу недели\» вы сказали, что после выборов президента \»эпоха Кучмы\» не закончится. Выходит, вы с прогнозом промахнулись – ведь Леонид Кучма уже не имеет никакого влияния на происходящее в стране.
– Скорее наоборот: тогда, в 2004 году я не представлял, насколько быстро начнет приходить понимание того огромного вклада, который он внес.
Да, закончилась карьера действующего политика Леонида Кучмы. Конечно, можно сказать банально, что во всех политических силах есть люди, которых он назначал или награждал… Всю политическую погоду в стране сейчас делают премьеры и вице–премьеры Кучмы.
Вы как журналист знаете, что когда Леонид Данилович где–то появляется, его окружают камерами и микрофонами. Но вы просто не представляете, сколько к нему – и перед прошлой кампанией, а особенно сейчас – приходит людей из мира политики за советом, с предложением возглавить их список или принять участие в политическом проекте.
Кое в чем он опередил нынешний политикум на много лет. Посмотрите, что сейчас предлагает президент Ющенко – двухпалатный парламент, лишение депутатов неприкосновенности, принятие Конституции на референдуме… Это полностью повторяет идеи Кучмы середины 1990–х, вопросы референдума 2000–го.
Так что вовсе я не промахнулся.
– Во время Ялтинской конференции ее участникам был продемонстрирован ролик \»Украина в 2020 году\». И там как бы из будущего вспоминали 2007 год, и на словах о разрешении политического кризиса показывают Ющенко, Януковича и Плюща. Это воспринимается как ваша агитация за широкую коалицию после выборов.
– Я впервые увидел ролик одновременно со всеми зрителями. Мне еще не хватало ролики редактировать! Все, что делает YES, нельзя считать агитацией за какую–либо конкретную политическую силу. Я это говорю совершенно честно!
– Тогда какая коалиция тогда, на ваш взгляд, правильна?
– Широкая. Сегодня это единственный выход, единственный шанс, единственная надежда – широкая коалиция между Партией регионов и \»Нашей Украиной\»!
Да, могут быть другие дополнительные участники. Но если Партия регионов и \»Наша Украина\» будут в одной коалиции – это единственный шанс на стабильность.
– Однако объединяться друг с другом в таком формате неестественно ни для Партии регионов, ни для \»Нашей Украины\».
– Но такое объединение – единственно правильный выход из сегодняшней ситуации. Он далеко не идеален, но другого эффективного выхода нет. Все остальное – это будет опять временное решение. Никакая одноцветная коалиция не ведет к стабильности. Нужно начинать сшивать две части страны. А это можно сделать через объединение элит, которые так или иначе представляют эти две части.
– Какими словами вы бы убедили \»Нашу Украину\» и Партию регионов на это пойти?
– Послушайте то, что сказал Клинтон в Ялте!
Клинтон говорит: \»Ребята, вы чего?! Вот у человечества есть проблемы – СПИД, изменения климата, терроризм, тотальная бедность! Есть люди, которые в день зарабатывают по доллару! Вот это проблемы, которые могут захлестнуть все человечество. А вы чего? Что вас беспокоит? У кого какая будет должность? И вы из–за этого можете страну отбросить на десятки лет назад?\»
Выступление Клинтона – это был мастер–класс. Надо послушать и врубиться: \»Блин, вот оказывается, проблемы есть в мире. А у нас – это битва за водокачку\». Не договорились, потому что кому–то там одной–двух должностей не хватило.
– Но если будет широкая коалиция, это будет опять история предательства, которое в итоге и привело к нынешним досрочным выборам…
– Какое предательство? Что, Вася предал Федю? Вы думайте о стране!
– Но честность политики – это разве не ценность?
– Честность – это везде ценность…
– …А досрочные выборы – это результат предательства со стороны Соцпартии!
– Еще раз говорю: широкая коалиция – это самое честное решение перед страной. Если нельзя быть во всем честными, то, по крайней мере, будьте честными в самом главном. Для политика самое главное – это страна, народ.
– Где тогда ваша роль, первых топ–10, во всем происходящем? Вам не надоела эта политическая возня?
– Надоела.
– Тогда вы можете выступать каким–то инициатором политического примирения.
– Я думаю, что многие из нас по–своему что–то стараются сделать. Бесспорно, по определению бизнес заинтересован в стабильности. Но у нас сегодня нет какого–то объединения украинских бизнесменов как класса. Происходит это по субъективным причинам. Объективные причины, наоборот, говорят, что уже пора объединиться. И давно пора!
– Вы считаете, что есть реальные результаты?
– Я не буду говорить о поступках своих коллег. Бесспорно, большинство из них так или иначе стараются что–то сделать. И многие их поступки и дела заслуживают моего уважения.
– Поговорим о YES – конференции, которую вы проводите как инструмент евроинтеграции. Но это невозможно сделать без ключевого игрока – без Тимошенко. Она есть как природное явление. В то же время, ее нет среди ваших гостей. Да, у вас есть своя давняя история конфликта. Но отбрасывать ее тоже нельзя. Как вы видите решение этого вопроса?
– Евроинтеграция невозможна без Тимошенко?! Вы мне предложили надуманную проблему и предлагаете ее решать. Я не вижу никакой проблемы!
При этом замечу, что у нас в конференции уже несколько лет участвуют представители большинства политических сил, в том числе от блока ее имени. Большинство членов правления YES так или иначе с ней общаются. И любому политику двери не закрыты. Если есть интерес – пожалуйста. Это касается любого украинского политика, включая ее.
– По–вашему, Тимошенко нужна стране или нет? Это негатив для страны или позитив? Это санитары леса или жуки–вредители? Существует мнение, что Юлия Тимошенко является инструментом от узурпации. Как по–вашему?
– Я не знаю, чем она является. Не знаю, нужна она стране или нет. Но она есть.
И, между прочим, в определенных условиях санитары леса могут стать его вредителями. Если вы хотите научить человека быстро плавать – не стоит пускать по его следу стаю пираний. Может не успеть научиться. Так что если вы хотите лечить узурпацию при помощи Тимошенко… ну, не знаю. Подумайте.
– Вы сами видите риски узурпации власти в Украине? Вы что–то делаете, чтобы это предотвратить?
– Да, узурпация – это одна из теоретически возможных угроз. Но бизнес должен начинать инициативы не по борьбе с узурпацией, а в направлении развития страны, в том числе к развитию демократии. Развитие демократии – это уменьшение шансов для какой–либо узурпации. Бизнес по определению способствует развитию демократии. Бизнес вообще может эффективно развиваться только в условиях демократии, верховенства права, когда гарантируются права частной собственности.
– Вам как бизнесмену с каким из премьеров легче всего было работать?
– С Тимошенко, конечно!
– Смешно!
– Правда! Ведь какие две основные задачи есть у бизнеса? Первая – защищать уже то, что есть. Вторая – работать на будущее, закладывать новые перспективы. Так вот, при Тимошенко образца 2005 года ни у меня, ни, думаю, у значительной части украинского бизнеса не было ни возможности, ни смысла заниматься второй задачей. Так что работы было гораздо меньше.
– Поэтому многие понимают ваши нынешние поступки как инструмент защиты.
– Многие – это кто? \»Я и еще один мой знакомый\»?
– Даже на конференции в Ялте в кулуарах это можно услышать: ваши проекты – это построение крепостей, которые защитят вас от повторения неприятной ситуации, которая случилась с вами при Тимошенко в 2005 году. Разве это заблуждение?
– Нет, это абсолютная правда!
– Вы ведь иронизируете?
– Нет, я просто хочу спровоцировать!
– То есть вы хотите дать понять, что, защищая себя, вы защищаете страну?
– Нет, наоборот. Защищая страну, я защищаю себя. Делаю это, способствуя проведению демократических реформ. Я везде декларирую: для чего важно двигаться в сторону членства в ЕС? Потому что это главный ускоритель, а может и единственный эффективный имплементатор этих реформ. И тогда повторение старого будет невозможно.
– Но заняться вы этим решили почему–то после смены власти…
– Нет, я начал эти проекты еще при президенте Кучме и когда был абсолютно уверен, что следующим президентом станет Янукович. Так что это не было элементом защиты.
– Это был парашют…
– Парашюты делаются по–другому. Выходишь в кэш, уводишь его из страны, и никто тебя не достанет! Если бы я продал часть своих активов, купил себе какую–то недвижимость за рубежом – вот это парашют!
Меня многие люди спрашивали, почему я этого не сделал? Я не хотел этого делать! А заниматься европейской интеграцией – это не парашют.
– Но в 1997 году вы точно не представляли себя таким в 2007–м – Пинчук как один из основных евроинтеграторов Украины.
– Нет, конечно. Постепенно, поднявшись на одну ступеньку, ты видишь новые горизонты, поднимаешься на следующую ступеньку. Или опускаешься.
– А что дальше? Какой следующий этап?
– Ну, например, поставить задачу сократить путь движения страны в Европу на один год. Чтобы добиться такого результата, нужно работать лет 10. Но какой эффект этот год принесет стране и людям?! Миллиарды и миллиарды долларов!
Вот это – вклад! Хотя я еще не вижу способа, как это реализовать – только понимаю, что это можно сделать. С помощью той же Ялты.
Тут, конечно, нужно партнерство с лидерами, которые ведут страну. Президент в этом заинтересован. Я уверен, что и премьер–министр заинтересован. Будут заинтересованы и другие политические лидеры. Как только они станут меньше заняты битвами на локальном уровне, а больше смогут уделять внимание стратегическому пути, повысится КПД. Если мы сократим этот путь на год…
– То есть до 2019?
– Возможно. Повторюсь: я не знаю, сколько миллиардов в копилку страны принесет этот год, и не знаю, сколько ступенек надо пройти, чтобы увидеть, как это сделать. Но это – хорошая цель.
– Есть ли у вас новый большой отдельный проект?
– Я хочу сделать настоящий большой музей современного искусства в Киеве. Уже нашел площадку для него. То, что есть сейчас – это репетиция.
– Пинчук и \»новая экономика\». Есть что–то общее?
– Да. Я инвестирую сегодня в хай–тековские вещи.
– Какие?
– Я не буду об этом говорить подробно, это – коммерческая тайна. Скажу только, что я имею в виду и софтверные проекты, и интернетовские, и другие.
– Речь идет о каких–то локальных проектах или это проекты на миллиард?
– Если проекты такого рода выстреливают, то они могут тянуть и на миллиард.
– Эти проекты вы начинаете в Украине?
– В разных местах, в том числе в Украине.
– Ваши самые крупные активы – это банк и трубная промышленность…
– Ну, я считаю, например, что медиа–активы стоят не меньше банка.
– Ваша цель – в каких долях будет соотноситься в вашем бизнесе доля тяжелой промышленности и \»новой экономики\»? Вот Ахметов собирается снизить часть \»старой экономики\» в своих активах до 50 процентов к 2010-2015.
– Я считаю, что у меня доля индустриального бизнеса будет значительно уменьшаться и составит точно меньше половины.
– Вы планируете приватизировать что–то из государственной собственности?
– Я такое допускаю, хотя решения еще не принял.
– Расскажите подробности вашего примирения с Игорем Коломойским на Никопольском заводе ферросплавов?
– Могу сказать только, что на НЗФ мы работаем вместе. Больше ничего.
– В газете \»Коммерсант\» на днях появилась информация, что 9% НЗФ были переведены российской бизнес группе Бабакова–Воеводина…
– Я не хочу комментировать такие публикации в прессе.
– Какое будущее ждет ваш трубный бизнес? Вы объединитесь с Трубно–металлургической компанией российского предпринимателя Дмитрия Пумпянского или выйдете на биржу?
– Скажу так: мы уверенно идем на IPO, но параллельно ведем консультации с несколькими крупнейшими игроками о возможных стратегических альянсах. В том числе с ТМК.
То есть, когда ты идешь на IPO, нельзя исключать, что по дороге договоришься со \»стратегом\».
– Вас не пугает, что потенциальные стратегические партнеры, тот же Пумпянский крупнее вас, и вы будете младшим в этом альянсе?
– Меня это никак не смущает. При слиянии, даже если я стану миноритарным акционером, это меня полностью устраивает, если капитализация моих активов вырастет. Проще говоря, тут важны не амбиции, а прагматизм.
Это соответствует моей стратегии перехода от промышленной группы к инвестиционному фонду, портфельной компании.
То есть, меня вполне устраивает такая диверсификация портфеля: где–то быть стратегическим инвестором, где–то – портфельным, где–то – мажоритарным акционером, где–то – миноритарным. В большой компании можно быть и младшим партнером.
Меня больше интересует сбалансированность собственного портфеля и его эффективность, чем надувать щеки и говорить: \»Вот я тут главный начальник!\». Скажу откровенно – у меня нет мечты стать, например, трубным королем!
– Но все–таки, как далеко продвинулись ваши переговоры с Пумпянским?
– В прессе пишут много разной чепухи, что мы ведем переговоры с ТМК, и мои условия слияния – 50 на 50. Во–первых, мы не ведем переговоры с ТМК, а просто проводили консультации – как с ним, так и с другими. И я никогда не ставил условия с ТМК 50 на 50, потому что я понимаю, что в области труб они больше меня. И эта тема никогда в наших разговорах не возникала.
– Довольны ли вы тем соглашением по продаже \»Укрсоцбанка\», той ценой в два миллиарда, которую предложили за него? В пресс появилась информация, что стоимость занижена.
– Да, я доволен! Цена на сегодняшний день очень хорошая, причем, кроме названных 2,2 миллиардов нам заплатят всю прибыль, которую банк заработает в 2007 году.
Допускаю ли я, что цена банка вырастет? Да, вполне может быть, что через год \»Укрсоцбанк\» стоил бы три миллиарда. Но за это время можно сделать правильные инвестиции, чтобы отдача от них опережала рост стоимости банка. И у нас есть такая стратегия!
– После продажи \»Укрсоцбанка\» у вас остается \»Кредит–Днепр\». Что вы планируете делать? Значит ли это, что вы уходите из крупного банковского бизнеса?
– Безусловно, сто процентов! Я многократно говорил публично, что крупный банковский бизнес не является для меня стратегическим в долгосрочной перспективе.
– Недавно в прессу попали материалы разбирательств в Лондонском арбитражном суде между Григоришиным и Коломойским. Среди прочего, там говорилось, что в 2002 году вы помогли Григоришину выйти из изолятора, потребовав взамен акции \»Днепроспецстали\» по заниженной цене.
– Это – бред! Не хочу его комментировать. Скажу одно: хотите знать правду – задайте вопрос Константину Григоришину.
– У вас есть мечта быть первым в рейтингах украинских миллиардеров, которые в последние годы делают журналы \»Фокус\» или \»Корреспондент\»?
– У меня к этому очень философское отношение. Все–таки это вопрос жизненных приоритетов. Если откровенно, для меня сегодня в жизни – наверное и раньше, но сейчас особенно – как минимум не меньший интерес не только зарабатывать деньги, но и тратить. Я считаю, это очень важная часть моей жизни – правильно их тратить.
– Тратить деньги на людей или на проекты?
– Я имею в виду не бизнес–инвестиции, а социальные проекты в Украине. Это очень важно и очень интересно.
– В последние годы страна стала свидетелем того, как вы коллекционируете отношения с фигурами мирового масштаба. Есть ли человек, с которым вы только хотите установить контакты?
– Да, я иногда ставлю себе такие цели. Но это – очень приватные вещи. Зачем говорить о своих целях?
– Что из последнего, связанного с такими людьми, вам удалось реализовать?
– Среди последних идей, которые удалось реализовать – концерт Элтона Джона на Майдане. Мы с Леной задумали этот проект давно. Это же не просто шоу. Это большой проект, мы с Элтоном Джоном прошли какой–то путь вместе, наверное, стали друзьями. Мне это очень много дало, благодаря Элтону я познакомился со многими выдающимися художниками.
Потом был концерт на Майдане, который собрал больше 200 тысяч людей, где все были по–настоящему счастливы. Люди были вместе независимо от политических окрасок. Там присутствовало что–то большее. И на Майдане люди на всю страну открыто говорили: \»Да, я ВИЧ–инфицирован, я с этим живу. И я вам советую, уделяйте этому внимание, занимайтесь сексом с презервативом\».
– Это выглядит наивно…
– Ну не знаю! На следующий день после концерта мне звонили друзья со словами: \»К нам пришли наши дети и говорят: \»Мы хотим пройти тестирование на ВИЧ–СПИД\».
Или звонят в фонд Лены из различных центров, которые занимаются тестированием на СПИД, и говорят: \»Вы нам работы добавили во много раз!\» Я не знаю, во сколько раз. Я не знаю, сколько жизней благодаря этому будет спасено…
Мне сказали, что на следующий день после концерта было проведено серьезное совещание по ситуации со СПИДом в Кабинете министров. И когда на площади идет такое обсуждение – далеко не в каждой стране это возможно.
Или когда рядом с президентской четой сидит один из известных представителей сексуального меньшинства. Очень, кстати, незаурядный человек. Это нормально? Но ведь нормально это далеко не везде! Это круто. Это нормальная демократическая страна показывает себя миру.
Мне говорили, что картинка с Майдана крутилась не только по Би–Би–Си, \»Евроньюз\», CNN International, а даже в Америке, по \»натуральному\» CNN.
– То есть, вам нравится ломать повестку дня?
– Так это же позитив! А ведь до этого по всему миру крутилась совсем другая картинка: захват прокуратуры, одна спецслужба идет на другую, на Майдане стоят одни, на Европейской площади – другие… И несколько месяцев мир на это смотрел и думал, что такие процессы накрыли всю страну.
И вдруг эта картинка меняется: несколько сотен тысяч людей мирно пришли на концерт Элтона Джона. А это – один из самых крутых брендов в мире! О чем говорят? О борьбе со СПИДом!
\»Блин, – думают европейцы, – Украина – это здоровое общество, которое обеспокоено теми же проблемами, что и мы. Почему же нас дурили? Нормальная страна!\»
– Что будет следующее?
– Что–то будет…
– Интересно заглянуть в будущее.
– Мне самому интересно заглянуть. Там, за поворотом…
– Но ведь вы уже знаете!
– Что–то да, что–то нет. Это такой кайф: что–то запроектировать, реализовать, и сказать: \»Это мы задумали год назад\».
– Тогда расскажите о проекте, который уже точно не сорвется!
– Например, в сентябре в Киеве состоится открытие выставки, где будут работы самых выдающихся из ныне живущих современных художников – Дамиена Хирста, Джефа Кунса и других. Плюс лучшие новые украинские работы.
– А помимо искусства?
– Мы проведем молодежный YES, в Киев приедут представители всех 27 стран Евросоюза. Руководители молодежных организаций, минимум по три человека от каждой страны: левое движение, правое, центристы. Нам подтвердил участие президент Еврокомиссии Баррозу и премьер Португалии, которая сейчас председательствует в ЕС.
Надо смолоду готовить лоббистов европейского будущего Украины.
– То есть коллекционируете контакты, которые заработают в будущем?
– Ну, я же их не себе коллекционирую! Берите, пользуйтесь…
– У вас есть какая–то недосягаемая цель?
– Скажу откровенно, хотя я не уверен, что это будет хорошо звучать: ничто не кажется неосуществимым!
– То есть, даже Клинтон не был недосягаемым? Кстати, часть истеблишмента в Америке воспринимает вашу деятельность с Клинтоном как попытку получить определенные преференции после победы Хиллари…
– Вовлечь мирового лидера в решение наших проблем со СПИДом – это было сложно и сверхважно. Начиная с 2003–го, фонд Лены проделал огромную работу. Мы понимали, что нам нужно привлечь лучший мировой опыт для борьбы с эпидемией СПИДа.
Для нас было важно начать сотрудничать с фондом Клинтона, потому что это давало стране доступ к дешевым лекарствам. Впервые мы встретились с ним для серьезного разговора на эту тему в январе 2004 года. Это было на следующий день после того, как все мировые газеты написали, что его фонд заключил соглашение с основными производителями лекарств для ВИЧ–инфицированных.
По этому соглашению, программа помощи фонда Клинтона распространялась на страны Африки и Карибского бассейна. После этой встречи началась работа, чтобы Украину тоже удалось поставить на карту.
И в сентябре 2004–го года с фондом Клинтона был подписан меморандум. Кто тогда думал о следующих выборах президента Америки?
– Но почему нет? Уже тогда Хиллари Клинтон была реальным претендентом…
– Во–первых, тогда реальным претендентом от демократов был Джон Кэрри. А, во–вторых, вы вообще можете себе представить, что Клинтону кто–то может указывать – куда ехать, что делать и что говорить?
Президент Клинтон приехал в Украину потому, что он реально обеспокоен ситуацией со СПИДом в нашей стране. Его фонд работает по всему миру в тех странах, где ситуация со СПИДом действительно критическая.
К сожалению, Украина сегодня – это европейский лидер по темпам распространения ВИЧ. Поэтому фонд Клинтона будет проводить здесь совместно с фондом Лены большую работу. Мы с Леной выделили на это 2,5 миллиона долларов.
Кроме того, не хочу быть пафосным, но Клинтон действительно поддерживает стремление Украины к демократии, к рыночным реформам, к европейской интеграции.
Он планировал выступить еще во время украинского ланча в Давосе, но не смог приехать и прислал видеообращение. То есть, его появление в Ялте – результат нескольких лет нашей общей работы. Работы, направленной и на борьбу со СПИДом, и на продвижение Украины в Европу.
– Существует версия, что вы можете вложить средства в предвыборную компанию жены Клинтона?
– О чем вы говорите? Конечно, нет! Как вы себе это представляете? Фонд Клинтона – это тотально прозрачная организация, один из самых крупный благотворительных фондов на планете, и для нас с Леной стало большой честью сотрудничество с фондом Клинтона.
Кроме того, избирательные бюджеты в США полностью открыты для общества и медиа – в них не может быть ни копейки зарубежных денег. Это просто запрещено!
И потом, в такой небедной стране уж как–нибудь они справятся с проведением выборов и без украинских денег.
– Вы можете спрогнозировать, чем сможет помочь Билл Клинтон Украине в случае победы его жены на выборах?
– Хиллари Клинтон неоднократно говорила, что если победит, то попросит своего мужа стать специальным послом доброй воли США в мире. И то, что президент Клинтон выступает за развитие Украины, за ее евроинтеграцию – это ведь здорово!
– Вы все еще настаиваете, что ни вы, ни кто–то из членов в вашей семьи не собирается в политику?
– Не собирается. Это абсолютно исключено. Ни я, ни Лена, ни Леонид Данилович! Мои проекты лежат не в области политики.
– При этом вы постоянно призываете приходить в политику новое поколение. Но его нет!?
– Новое поколение приходит каждый день. Вот еще один пришел – родился внук у Рыбачука.
– Когда Ющенко уйдет в отставку, вы тоже будете его приглашать на трибуну YES, оратором на панель Ялтинской конференции?
– Ну, вы видите, Кучма же был в Ялте…
– Представьте: экс–президент Ющенко на Ялте–2020, и может быть даже Украина вступает в ЕС!
– По–моему – отлично! Но лучше – 2019!