Как байкер и баптистский проповедник пошел служить в АТОВячеслав Поздняк с позывным \»Байкер\» пошел служить добровольцем. Полгода провел в АТО, мобилизовался лишь недавно. Вячеслав вместе с женой Леной приехал в Киев в гости к Геннадию Корневу, герою истории \»Інтелігенція у бліндажі\». \»У нас традиция — на годовщину бросать все дела и ехать куда-то, где мы до сих пор не были\», — говорит Вячеслав. С женой они вместе тринадцать лет, у них двое детей.

Байкер и токарь

Вячеслав: Байкером я стал не так давно, но мотоциклетная тема мне очень нравится. У меня черная Honda Steed на 400 \»кубиков\». Много путешествовали по Украине – за границы Украины не выезжал, а так: Харьков, Луганск, Донецк, Западная Украина, Крым.
Лена: В нашу первую поездку мы проехали порядка 900 км за двадцать часов без остановок, так хотелось быстрей доехать. (Смеется) Это я пошила ему погон с надписью \»Байкер\».

Как байкер и баптистский проповедник пошел служить в АТОВячеслав: Это — полевой погон, он один вешается на форму по центру. Я сержант после срочной службы. Им и остался после этого года. \»Байкер\» — мой позывной. Дали его местные пацаны, потому что больше байкеров не было. Правда, потом появился еще байкер из Вознесенска – он был прикомандированный ПТУРщик. А вообще, по гражданской профессии я токарь. Шестнадцать лет уже токарем работаю.

\»Слава Богу, что не все верующие\»

Да, и я баптистский проповедник. Я вообще верующий человек. В церкви мы и с женой познакомились. Я действительно учил Генку (Геннадия Корнева, — INSIDER) правильно стрелять по людям. Многие религиозные люди не принимают того, что верующий человек берет оружие в руки. Но, как сказал один пастор в нашей церкви: \»Слава Богу, что не все верующие\». Если бы все были верующие, кто взял бы в руки оружие, чтобы защищать Украину? Для себя я давно решил этот вопрос, для меня не было противоречий. Я и на срочную службу в свое время пошел уже будучи верующим, хотя мог оформить альтернативную службу. Вот. Просто идти на кого-то я не буду. А защищать себя — это совсем другое. Есть интересное выражение: \»Пастор должен не только пасти овец, а и отгонять волков\». Это из фильма \»Патриот\» с Мэлом Гибсоном. Там тоже был пастор (смеется). И это выражение, которое подчеркивает мое состояние. Есть и пацифисты. У меня есть знакомый, который сейчас отправляется в 93-ю бригаду — он сказал, что оружие брать не будет, но будет капелланом. Есть знакомый пастор, который не может сидеть на месте, постоянно волонтерствует, доставляет грузы. И нам сколько раз доставлял. Сейчас он прошел курсы капелланства. А сам — врач по образованию. Так что он теперь военный капеллан и медик.

\»Есть черта, которую я не преступлю\»

Почему большинство протестантов оказались проукраинскими? Мы вне политики. Но если сейчас посмотреть на Россию — там в основном православная вера давит другие и доминирует. Это именно потому, что она сильно слилась с политикой. В России вообще политика подмяла под себя и всю религию, и все СМИ, и все культуры, которые, по сути, должны быть свободными и независимыми. Протестантизм против этого. Некоторые не понимают, не хотят брать оружие. Это дело каждого. Я не могу чувствовать себя спокойно и свободно, когда что-то идет не так. Но, опять же, есть черта, которую я не преступлю, я не пойду с оружием, нападая на кого-то. Только защищаясь.

Пастор в \»Правом секторе\»

Когда все началось, я сразу кинулся в гущу. У нас в Николаеве пошло движение, когда с одной стороны Лениных стали валить, а с другой — силы типа \»Русского единства\» поставили свой городок. Я понял, что надо подключаться. Кинулся вместе с байкерами строить блокпосты вокруг Николаева. Опять же, байкеры в Николаеве есть и проукраинские, и пророссийские. Николаев разделился, как и все общество. Мы с байкерами стали таскать мешки, ставить блокпосты. Потом я пошел в \»Правый сектор\» и охранял николаевский Майдан. Там я был недолго. Как-то не затянуло (смеется). А тут как раз начали повестки людям разносить. Я приехал в военкомат, пошел прямо к военкому и сказал: \»Так, я не понял. Где моя повестка? Почему тем пришла, тем пришла, а мне не пришла? \» Они сразу подняли документы, выдали мне повестку и говорят: \»Отлично. Будешь с нами\».

\»Черный комиссар\»

Из-за того, что я на мотоцикле, меня сделали посыльным. Стал я развозить повестки. Меня прозвали \»Черный комиссар\» (смеется). Потому что я приезжал с повестками весь в коже: черные штаны, черная куртка, черная бандана на голове, черный мотоцикл.
Как байкер и баптистский проповедник пошел служить в АТО

Потом люди перезванивали в военкомат с недоверием: \»А что, у вас действительно байкеры в военкомате?\» (Смеется)
Лена: Люди на него с опаской смотрели. Вот этот его вид… Вообще он совсем не суровый человек, но вот этот вид в коже людей пугал. И люди принимали повестки.
Вячеслав: Да, просто других посыльных иногда чуть ли не били. Материли. Со мной ни одного такого случая не было. Либо брали повестки, либо молча закрывали двери и прятались. А в мае пошел набор в наш 19-й батальон территориальной обороны. Тогда батальоны терробороны только начали формироваться по всей Украине. Я и записался. Думаю: что тут в военкомате сидеть? Потому что тогда как раз начались события в Славянске, и все остальное.

Добровольцы и аватары

В батальоне терробороны было очень видно, когда человек идет добровольцем и когда он мобилизован. Доброволец понимает, почему тут находится. А взять мобилизованного человека — его выдернули из жизни против воли и послали куда-то воевать. Человек, который пошел добровольно, старается не бухать, воспринимать все и вести себя адекватно. А те, кто мобилизованы, в основном становятся, как их называют, аватарами [потому что постоянно \»синие\», т.е. пьяные, — ред.] Это очень большая проблема в армии. Да, это я в Донецкой области разработал \»План кукуруза\» (смеется). Когда Гена с большими глазами бегал по посадке, я говорю: Гена, если ночью будет обстрел… потому что охранять нас некому. Говорю, Гена: вот кукуруза. \»План К\», говорю, такой: отстреливаемся и уходим туда (показывает рукой). Будем уходить кукурузой. Потому что охраны лагеря не было — мы пара непьющих дежурили всю ночь по очереди. Нас тогда осталось лишь человек шесть тех, кто не пили. Под Приднестровьем Но будем идти по порядку. В АТО мы попали не сразу. Сначала проходили боевое слаживание, потом охраняли перешеек между Коблево и Одессой. А потом стояли на блокпостах на трассе на Тирасполь. Ведь в Приднестровье стоят российские базы. С одной стороны, для нас эта служба была боевым слаживанием — а с другой, уже служба. Большой контраст был виден летом и там, в Одесской области. Кто-то проезжал, кричал \»Слава Украине\». Останавливались и привозили продукты. А были те, кто приостанавливался, открывал окно машины — и бутылки в нас кидали. По солдатам, да с матами: \»Что вы здесь стоите, валите отсюда нафиг\». В том числе и проезжающие люди из Приднестровья, ведь Приднестровье — это как Крым: отжатая, непризнанная территория. Они там сами по себе, Советский Союз в себе. Хотя Молдавия живет другими взглядами. А потом пришел приказ ехать в АТО — и тут-то стало понятно, кто есть кто.

\»Ты кто такой? Ты где служил? Да я!\»

Когда сидишь на мирной территории — это одно. А потом смотришь новости: Иловайск, все такое. И после этого приказ ехать в АТО. Знаете эти разговоры: \»Да я! Да я служил в ВДВ!\». Кто имеет право носить тельняшки, а кто — нет. Споры: \»Та ты где служил?\» Я, допустим, был пожарным. А кто-то был разведчиком в десанте и рассказывал: \»Ты кто такой, пожарный?\» А когда пришло суть да дело — война показала, кто крикун. Некоторые ушли еще в ночь перед тем, как нас должны были отправить. Вечером ушли — утром не вернулись. Не вернулись они и по сей день (смеется). В ночь перед отъездом из нашего взвода ушло только человек пять. Хуже — когда приехали туда, и после первого же минометного разрыва началась паника. Причем стреляли даже не по нам. Мы наблюдали, как стреляли по инженерам — их по глупости командование послало, чтобы копать нам позиции.

По нашим данным, там никого

Мы должны были окопаться и занять оборону в одном селе на берегу Кальмиуса. В зону АТО мы заехали 4 сентября, а на следующий день подписали Минские договоренности. По ним это село отходило к нам, так как было с нашей стороны Кальмиуса. Но это теоретически. Мы отправились в село, и тут местный мужик бежит, машет руками: \»Не едьте туда!\» Схватил корову, начал загонять скотину — и мы поняли, что сейчас что-то будет. С другой стороны реки начали \»лупить\» минометы. Оказалось, что в месте, где мы должны были окопаться, уже были сепары. Село должно было быть нашим, а было сепарским. Позиции, минометы. А мы приехали на голубых \»Газельках\» (смеется).
байкер54
Командование нашему докладу не поверило: \»По нашим данным, там никого нету\». На следующий день нам прислали КамАЗы, копалку, инженеров. Наш комроты поехал с инженерами — и, конечно, попали в засаду. По ним стали стрелять, подорвали КамАЗ. Инженеры повыпрыгивали. Двое так и не вернулись. Остальные ночью посадками возвращались в лагерь. Где те двое — так и не понятно. Либо погибли, либо в плен попали. У командира роты в рукаве в кармане была граната. Приехал, достает — а в гранате дырка пулей пробита.

Кто есть кто

После этого среди наших поднялась паника. \»Да мы не мясо! Да мы на это не подписывались!\». Около восьмидесяти человек побежали в штаб, побросали оружие, собрали вещи. \»Нам тут делать нечего\». И свалили. И, по сути, из всех десантников, которые раньше \»Да я! А ты где служил?\», и которых у меня во взводе было больше всего, остался только один (смеется). Остальные убежали. И ты реально понимаешь, кто есть кто. Я сержант и был замкомвзвода первого взвода. В роте три взвода. Мой комвзвода дезертировал. Убежал. В итоге я принял командование взводом на себя. Потом командир второго взвода пошел в штаб. Командир роты перепоручил взвод на меня, у меня стало их два. А когда командир роты поехал в отпуск, получилось, что я занимался обязанностями, которыми обычно занимаются офицеры. Это не то чтобы тут было, чем гордиться. Просто надо было — я и занимался.

\»Что-то может быть\»

Бывает, что учишься \»предчувствиям\». Ты слушаешь. Например — сначала против нас стояли сепары, которые вели хаотичный огонь. Сыпали, куда попало. Там бахнуло, там бахнуло. А потом приехал кто-то другой. Может, ротация произошла. Начали намного более прицельно стрелять. И слышишь: сначала начинается обычная стрелкотня, куда попало. Но когда ветер в нашу сторону, слышно звуки двигателя. Приехала машина, разворачивают миномет, стреляют и уезжают. Когда приезжает техника — нужно быть начеку. Потому что у тебя есть только две-три секунды, когда по тебе стреляют навесом. И так получилось, что я услышал шум двигателей. Генка собирался выходить, я ему говорю: \»Сиди в окопе, что-то может быть\». А Гена чудак осторожный — сидит возле своего блиндажа, постит в Фейсбуке и если что — быстренько рыбкой ныряет в блиндаж. Тогда так и получилось. А сам я не успел добежать до Генкиного блиндажа. Перед входом в его блиндаж стояли мешки, я не успел через них перепрыгнуть. Но, к счастью, со мной все обошлось. За спиной взорвалось. В этот день контузило нашего медика Тимофея и еще троих.

\»Это вы нас обстреливаете\»

Местные там, где мы стояли, больше поддерживали сепаратистов. Но это из-за того, что проукраинские оттуда уехали. Остались бабушки, которые голосовали за коммунистов и Януковича. Они живут в своем воображении. Мы сидим в посадке. По нас идет обстрел из миномета \»Василек\». Летит через нас. Первый залп накрывает наш штаб. Второй залп накрывает левое крыло села, третий залп накрывает правое крыло села, четвертый залп идет по нам. Крестом таким. А потом приезжаем в село и они кричат: \»Это вы нас обстреливаете\». И сами себя, ага. Логики мало. Но есть и пенсионеры, которые сказали: \»Нас предупредили, что если будем вам помогать – нам будет плохо\». Но, говорят, что нам терять? Дети, внуки наши уехали, а нам терять нечего. Поэтому что вам надо – приезжайте, берите. Вода, еды наготовили.

Гораздо страшнее

Во мне много переменилось за этот год. Есть вещи, которые хочешь забыть. Как с пацанами только что смеялись, разговаривали. А потом видишь, что после обстрела говорить уже не с кем. Живешь в тепличных домашних условиях, планируешь что-то, а там понимаешь, что надо радоваться тому, что есть сейчас. Ты можешь позвонить жене, поговорить с детьми — надо радоваться этому. Видишь день — радуйся этому. Детей очень страшно было оставлять. Но у меня есть хороший тыл. (Оба улыбаются) Страшно оставлять, но гораздо страшнее, когда сепары придут к твоим детям, под твой дом делать то же, что делают там. Ходишь по Николаеву, видишь огневые точки Сейчас я хочу побольше быть с семьей. Токарем я уже был шестнадцать лет — все, что мне было интересно, я достиг. Теперь вот, меня Гена заразил идеей хутора: он с огоньком рассказывал про Обырок. Мы думаем тоже попробовать, вроде туристического хутора. Война и мир — это два разных мира. Когда приехал домой, четыре дня не мог в себя прийти. Во-первых, неуютно без автомата, бронежилета и каски. Умом понимаешь, что здесь спокойно, но по инерции движешься в состоянии войны. Ходишь по Николаеву и видишь локации, огневые точки. Хотя, когда туда ехал, думал, что этот послевоенный синдром зависит только от психики конкретного человека. А тут, сидели как-то в машине, остановились под каштаном, и каштан упал на лобовое стекло. И я сразу (резко пригибается). Неосознанно начинаешь дергаться.

Лена: Но отошел. Каштанов уже не боится.

Вячеслав: Да. Но все равно. Снится все это по ночам.

Артем Чапай www.theinsider.ua
Добавить комментарий